Юрий Леж - Искажение[СИ, роман в двух книгах]

— Там, в комнате, зайди и возьми, серебристый такой диск, только на обратном пути мне покажи, а то опять перепутаешь…

Высказавшись, Дракон опустил одну руку с груди на бедро девушки и, с легким вздохом, продолжил ласкать её тело. Володька как-то очень шустро, стараясь не оглядываться, скрылся на несколько минут в темной комнате.

— Интересно, что он там найдет? без света-то? — меланхолично поинтересовалась Анька.

— Надо будет очень, то и под землей найдет, — недовольный тем, что его отвлекли, буркнул Дракон.

Почему-то случайное присутствие Володьки во время их интимных игр сбивало Дракону настроение, может быть, из-за категорического отказа последнего присоединиться, или его прямо-таки патологической стыдливости, заставляющей Володьку отворачиваться или даже закрывать глаза при виде полу, а порой и полностью, обнаженной, чужой женщины.

— И что ты ему понаобещал такого срочного, что полчаса подождать не может? — продолжила Анька.

— Какие полчаса? — возмутился Дракон. — Мы же еще даже и не начинали…

— Тогда давай и прервемся на пять минут, пока Володька не уйдет… — предложила Анька, ловко выскальзывая из рук своего мужчины. — И выпьем еще заодно, а то в горле пересохло всё…

… Вернувшийся из комнаты Володька застал на кухне уже совсем другую картину. Запах разгоряченных тел и похоти уже забивался ароматами коньяка, лимона и дополнительно нарезанной буженины, Дракон располагался за столом на привычном месте, напротив входа, поближе к холодильнику и с удовольствием курил свою ароматную папироску, Анька, приведя в относительный порядок одежду на себе, сидела полубоком к дверям, допивая из хрустального стаканчика коньяк. И только беленькие, миниатюрные трусики, по-прежнему лежащие на столе среди тарелок, напоминали о том, что происходило здесь всего-то десяток минут назад.

Володька, как щит, выставил перед собой серебристый маленький диск, вопросительно глядя на Лешку-Дракона, но тот, увлеченный папиросой и клюквой одновременно, упорно не замечал соседа до тех пор, пока Анька не предложила:

— Вовка, сядь за стол, выпей и закуси, а то, как буржуин какой, только по делам и шастаешь к нам…

— Да мне некогда, ждут меня, — попробовал отказаться Володька, но к пожеланию Аньки подключился и Дракон, поднажавший морально на соседа и буквально заставивший Володю и присесть, и выпить полстакана коньяка, и зажевать бужениной.

— А иначе ничего про диск не скажу, — пригрозил он, хитро улыбаясь.

Пока Дракон довольно нудно, как он умел только в пьяном виде, подробно и часто повторяясь, рассказывал Володьке, как пользоваться программками, записанными на диске, Анька, со скуки, уставилась в окно, пытаясь хоть что-то разглядеть в осенних дождливых сумерках, слегка подкрашенных неестественно сиреневым, зыбким светом уличных фонарей. Было там, на улице, нечто, привлекающее внимание, какое-то странное движение…

Анька поднялась со стула, привычным жестом, не задумываясь, одернула юбчонку и прошла к окну, мимоходом проведя рукой по плечу Володьки. Но тот, увлеченный рассказом Дракона, не отреагировал на прикосновение. "Ну и ладно, — лениво подумала Анька, — что мне — как в обязанность — Вовку подначивать…". Она оперлась руками на подоконник и, вытянув шею, прижалась лбом к холодному стеклу.

Там, на улице, в маленьком уютном дворике соседнего дома происходило что-то странное. Двор был оцеплен доброй сотней высоких, широкоплечих солдат в мешковатой форме серо-зеленого цвета, теряющейся в сумерках, если бы не яркое освещение от фар пары бронетранспортеров и полудесятка больших автобусов, сгрудившихся справа, со стороны выезда на проспект.

Из трех подъездов высокого, в девять этажей, дома группы солдат, экипированных все в туже серо-зеленую форму, выгоняли кое-как одетых жителей, и тут же, на маленькой площадке у подъезда, сортировали их, отводя самых молодых, на взгляд Аньки, в сторону автобусов, оставляя возле подъездов тех, кто постарше, или тех, кто самостоятельно передвигался с трудом. Этих тычками прикладов и стволов непонятного для девушки оружия отгоняли к стене и заставляли стоять смирно, ну, то есть, без криков и попыток уйти. При нарушении означенного порядка солдаты действовали жестоко, просто сбивая с ног нарушителя ловкими, отработанными ударами прикладов. Так продолжалось довольно долго, и Анька хотела уже, развернувшись к беседующим собутыльникам, привлечь их внимание к происходящему, как вдруг все солдаты по команде отступили от подъездов, оставив там, под ярким светом, выстроенных возле стен инвалидов, пьяненьких и обкурившихся, да еще с десяток просто пожилых людей.

И раздались выстрелы… солдаты стояли спиной к окну, из которого Анька подсматривала за их действиями, и не видно было огня, вылетающего из стволов их штурмгеверов, но хлесткие, будто тарахтение швейной машинки звуки не оставляли сомнений… и кровь… которой окрасились тела стоящих у стен людей… и изломанные жесты пытающихся прикрыться от смерти руками, и раскрытые в безумном последнем крике рты… кто-то из загоняемой к автобусам молодежи вдруг оттолкнул конвоиров, рванулся обратно, к подъездам… и упал от удара в спину маленькой пули… и Анька увидела, как сама бредет к дверям автобуса, жадно поглощающим людей — маленькая, худенькая, в коротенькой юбчонке и кожаной куртке на голое тело, на любимых своих высоченных шпильках, взъерошенная… опустившая голову, уткнувшаяся взглядом во влажный асфальт, что бы не видеть ничего вокруг… или это был доппельгангер…

Завороженная чудовищным зрелищем чужой смерти Анька никак не могла оторвать голову от стекла, наблюдая, как медленно прошлись между упавшими телами пятеро солдат с тяжелыми пистолетами, делающие контрольные выстрелы в голову каждому из расстрелянных…

Потом, когда автобусы с загнанной внутрь молодежью начали один за другим уезжать со двора, и яркий свет фар постепенно начал ослабевать, солдаты из оцепления принялись деловито стаскивать трупы в середину дворика и складывать их друг на друга, штабелями… и на зловещий штабель из мертвецов кто-то серо-зеленый полил щедро из одной, потом из второй канистры что-то тягучее… и отойдя на почтительное расстояние каратель снял с пояса и бросил на штабель что-то, от чего резко, сразу заполыхали все тела ярко-оранжевым, дымным пламенем… и в нос ударил тошнотворный запах горячего мяса…

Анька отшатнулась от стекла. За окном стояла непроглядная, пустая тьма без единой искорки света. А позади, на кухне, вместо "экономического" освещения от маленькой люстры под потолком горел синеватым светом поставленный на стол диодный блеклый фонарик. Володька куда-то исчез, а Дракон сидел на прежнем месте, положив на столешницу сухие, обтянутые мертвой бледной кожей руки.